(1899 г. – 1977 г.)
* * *
И видел я: стемнели неба своды,
И облака прервали свой полет,
И времени остановился ход...
Все замерло. Реки умолкли воды.
Седой туман сошел на берега,
И, наклонив над влагою рога,
Козлы не пили. Стадо на откосах
Не двигалось. Пастух, поднявши посох,
Оцепенел с простертою рукой,
Взор устремляя ввысь, а над рекой,
Над рощей пальм, вершины опустивших,
Хоть воздух был бестрепетен и нем,
Повисли птицы на крылах застывших.
Все замерло. Ждал чутко Вифлеем...
И вдруг в листве проснулся чудный ропот,
И стая птиц звенящая взвилась,
И прозвучал копыт веселый топот,
И водных струй послышался мне шепот,
И пастуха вдруг песня раздалась!
А вдалеке, развея сумрак серый,
Как некий Крест, божественно-светла,
Звезда зажглась над вспыхнувшей пещерой,
Где в этот миг Мария родила.
30 августа 1918г.
РАЙ
Любимы ангелами всеми,
Толпой глядящими с небес,
Вот люди зажили в Эдеме, –
И был он чудом из чудес.
Как на раскрытой Божьей длани,
Я со святою простотой
Изображу их на поляне,
Прозрачным лаком залитой,
Среди павлинов, ланей, тигров,
У живописного ручья...
И к ним я выберу эпиграф
Из первой Книги Бытия.
Я тоже изгнан был из рая
Лесов родимых и полей,
Но жизнь проходит, не стирая
Картины в памяти моей.
Бессмертен мир картины этой,
И сладкий дух таится в нем:
Так пахнет желтый воск, согретый
Живым дыханьем и огнем.
Там по написанному лесу
Тропами смуглыми брожу, –
И сокровенную завесу
Опять со вздохом завожу...
1925 г.
ХЕРУВИМЫ
Они над твердью голубой,
Покрыв простертыми крылами
Зерцало Тайн, перед собой
Глядят недвижными очами
И созерцают без конца
Глубокую премудрость Бога;
И, содрогаясь вкруг Творца
И нагибаясь, шепчут строго
Друг другу тихое: "Молчи!",
И в сумрак вечности вникают,
Где жизней тонкие лучи
Из мира в мир перелетают,
Где загораются они
Под трепетными небесами,
Как в ночь пасхальную огни
Свеч, наклонившихся во храме.
И бытие, и небосвод,
И мысль над мыслями людскими,
И смерти сумрачный приход –
Все им понятно. Перед ними,
Как вереницы облаков,
Плывут над безднами творенья,
Плывут расчисленных миров
Запечатленные виденья.
22 сентября 1918 г.
АНГЕЛ ХРАНИТЕЛЬ
В часы полуночи унылой
Отчетливее сердца стук,
И ближе спутник яснокрылый,
Мой огорченный, кроткий друг.
Он приближается, но вскоре
Я забываюсь, и во сне
Я вижу бурю, вижу море
И дев, смеющихся на дне.
Земного, темного неверья
Он знает бездны и грустит,
И светлые роняет перья,
И робко в душу мне глядит.
И веет, крылья опуская,
Очарованьем тишины,
И тихо дышит, разгоняя
Мои кощунственные сны...
И я, проснувшись, ненавижу
Губительную жизнь мою,
Тень отлетающую вижу
И вижу за окном зарю.
И падают лучи дневные...
От них вся комната светла:
Они ведь – перья золотые
С его незримого крыла.
АНГЕЛЫ
О лучезарных запою,
Лазурь на звуки разбивая...
Блистает лестница в раю,
Потоком с облака спадая.
О, дуновенье вечных сил!
На бесконечные ступени
Текут волнующихся крыл
Цветные, выпуклые тени.
Проходят ангелы в лучах.
Сияют радостные лики,
Сияют ноги, и в очах
Бог отражается великий.
Струится солнце им вослед;
И ослепителен и сладок
Над ступенями свежий свет
Пересекающихся радуг...
АРХАНГЕЛЫ
Поставь на правый путь. Сомнения развей.
Ночь давит над землей, и ночь в душе моей.
Поставь на правый путь.
И страшно мне уснуть, и бодрствовать невмочь.
Небытия намек я чую в эту ночь.
И страшно мне уснуть.
Я верю – ты придешь, наставник неземной,
На миг, на краткий миг восстанешь предо мной.
Я верю, ты придешь.
Ты знаешь мира ложь, бессилье, сумрак наш,
Невидимого мне попутчика ты дашь.
Ты знаешь мира ложь.
И вот подходишь ты. Немею и дрожу,
Движенье верное руки твоей слежу.
И вот отходишь ты.
Средь чуждой темноты я вижу путь прямой.
О, дух пророческий, ты говоришь, он – мой?
Средь чуждой темноты...
Но я боюсь идти: могу свернуть, упасть.
И льстива, и страшна ночного беса власть.
О, я боюсь идти...
"Не бойся: по пути ты не один пойдешь.
Не будешь ты один и если соскользнешь
С высокого пути..."
28 сентября 1918 г., Крым
ВЛАСТИ
Чу! Крыльев шум... и слуги сатаны
Рассеялись пред ангелами Власти.
И в нас самих, как бурей, сметены
Виденья зла, виденья темной страсти.
Шум крыльев, клик... Летят они, трубя,
Могучие, багряно-огневые.
Стремясь, гремят их песни грозовые.
Летят они, все грешное губя.
Спускаются, неправых строго судят,
И перед ними падаем мы ниц.
Они блестят, как множество зарниц,
Они трубят и души сонных будят.
Открыло им закон свой Божество,
Царь над царями грозно-величавый,
И в отблеске Его безмерной славы,
Шумя, кружатся ангелы Его.
28 сентября 1918 г.
ГОСПОДСТВА
Заботлива Божественная мощь.
Ей радостный дивится небожитель.
Оберегает мудро Промыслитель
Волну морей и каждый листик рощ.
Земных существ невидимый Хранитель,
Послушных бурь величественный Вождь,
От молнии спасает Он обитель
И на поля ниспосылает дождь.
И ангелы глядят, как зреет нива,
Как луг цветет. Когда ж нетерпеливо
Мы предаемся гибельным страстям,
И поздняя объемлет нас тревога,
Слетает в мир посланник чуткий Бога
И небеса указывает нам.
26 сентября 1918 г.
ПРЕСТОЛЫ
Стоял он на скале высокой, заостренной...
В широкой утопала мгле
Земля далекая. Стоял он на скале,
Весь солнцем озаренный.
От золотых вершин равнину заслонив,
Клубились тучи грозовые,
И только вдалеке сквозь волны их седые
Чуть вспыхивал залив.
И на горе он пел, задумчиво-прекрасный,
И видел под собой грозу,
Извивы молнии, сверкнувшие внизу,
И слышал гром неясный.
За тучей туча вдаль торжественно текла.
Из трещин вылетели с шумом
И пронеслись дугой над сумраком угрюмым
Два царственных орла.
Густая пелена внезапно встрепенулась,
И в ней блеснул просвет косой.
Прорвал он облака. Волшебно пред горой
Равнина развернулась.
И рощи темные, и светлые поля,
И рек изгибы и слиянья,
И радуги садов, и тени, и сиянья –
Вся Божия земля!
И ясно вдалеке виднелась ширь морская,
Простор зеркально-голубой.
И звучно ангел пел, из мира в край иной
Неспешно улетая.
И песнь растаяла в блуждающих лучах,
Наполнила все мирозданье.
Величие Творца и красоту созданья
Он славил в небесах...
26 сентября 1918 г.
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ
Час задумчивый строгого ужина,
Предсказанья измен и разлуки.
Озаряет ночная жемчужина
Олеандровые лепестки.
Наклонился апостол к апостолу.
У Христа – серебристые руки.
Ясно молятся свечи, и по столу
Ночные ползут мотыльки.
1918 г., Крым
РОЖДЕСТВО
Мой календарь полу-опалый
Пунцовой цифрою зацвел;
На стекла пальмы и опалы
Мороз колдующий навел.
Перистым вылился узором,
Лучистой выгнулся дугой,
И мандаринами и бором
В гостиной пахнет голубой.
23 сентября 1921 г., Берлин
МОЛИТВА
Пыланье свеч то выявит морщины,
То по белку блестящему скользнет.
В звездах шумят древесные вершины,
И замирает крестный ход.
Со мною ждет ночь темно-голубая,
И вот, из мрака, церковь огибая,
Пасхальный вопль опять растет.
Пылай, свеча, и трепетные пальцы
Жемчужинами воска ороси.
О милых мертвых думают скитальцы,
О дальней молятся Руси.
А я молюсь о нашем дивьем диве,
О русской речи, плавной, как по ниве
Движенье ветра... Воскреси!
О, воскреси душистую, родную,
Косноязычный сон ее гнетет.
Искажена, искромсана, но чую
Ее невидимый полет.
И ждет со мной ночь темно-голубая,
И вот, из мрака, церковь огибая,
Пасхальный вопль опять растет.
Тебе, живой, тебе, моей прекрасной,
Вся жизнь моя, огонь несметных свеч.
Ты станешь вновь, как воды, полногласной,
И чистой, как на солнце меч,
И величавой, как волненье нивы.
Так молится ремесленник ревнивый
И рыцарь твой, родная речь.
1924 г.
ПАСХА
(НА СМЕРТЬ ОТЦА)
Я вижу облако сияющее, крышу
Блестящую вдали, как зеркало... Я слышу,
Как дышит тень и каплет свет...
Так как же нет тебя? Ты умер, а сегодня
Сияет влажный мир, грядет весна Господня,
Растет, зовет... Тебя же нет.
Но если все ручьи о чуде вновь запели,
Но если перезвон и золото капели –
Не ослепительная ложь,
А трепетный призыв, сладчайшее "воскресни",
Великое "цвети", – тогда ты в этой песне,
Ты в этом блеске, ты живешь!..
1922 г.